Пир Ирода. Главные детали фрески Филиппо Липпи

Фреска Филиппо Липпи «Пир Ирода» (1466) находится в кафедральном соборе Прато. Она повествует о гибели святого Иоанна Крестителя. Он был заключен в темницу царя Ирода. И у того однажды случился пир. Он начал уговаривать свою падчерицу Саломею станцевать для него и своих гостей. Обещал ей все, что она пожелает.

Иродиада, мать Саломеи, подговорила девушку требовать в награду голову Иоанна. Что та и сделала. Она станцевала, в то время как святого казнили. Затем выдали ей его голову на блюде. Именно это блюдо она и преподнесла своей матери и царю Ироду.

Мы видим, что пространство картины похоже на “комикс”: в него вписано сразу три важные “точки” евангельского сюжета. В центре: Саломея исполняет танец семи покрывал. Слева – получает голову Иоанна Крестителя. Справа – преподносит ее Ироду.

Кстати, самого Ирода сразу и не разглядишь. Если Саломея узнаваема даже по костюму, а Иродиада привлекает внимание выразительным жестом указывающей руки, то насчет Ирода есть сомнения.

Неужели этот невзрачный мужчина справа от нее в серо-голубых одеждах, который манерно отворачивается от страшного “дара” Саломеи, и есть царь Иудеи?

Так Филиппо Липпи намеренно подчеркивает незначительность этого “царька”, который подчинялся приказам Рима и опрометчиво пообещал соблазнительной падчерице все, что она пожелает.

Фреска выстроена по всем законам линейной перспективы. Это намеренно подчеркнуто рисунком пола. Но Саломея, которая является здесь главной героиней, находится НЕ в центре! Там сидят гости пира.

Мастер смещает девушку влево. Тем самым, создавая иллюзию движения. Мы ожидаем, что девушка уже скоро окажется в центре.

Но чтобы привлечь к ней внимание, Липпи выделяет ее цветом. Фигура Саломеи является самым светлым и ярким пятном на фреске. Так мы и заодно понимаем, что “читать” фреску нужно начинать именно с центральной части.

Интересное решение художника – сделать фигуры музыкантов полупрозрачными. Так он добивается того, что мы сосредоточены на главном, не отвлекаясь на детали. Но в то же время за счет их силуэтов мы можем представить лиричную музыку, которая звучала в тех стенах.

И еще один момент. Мастер использует всего три основных цвета (серый, охристый и темно-синий), добиваясь почти монохромного эффекта и единого цветового ритма.

Однако Липпи создает иллюзию за счет цвета, что света больше именно в центре. И это тот момент времени, когда все еще можно исправить. Юная, ангельски прекрасная Саломея почти парит, ее сверкающие одежды развеваются. И только ярко-красные туфли удерживают эту фигуру на земле.

Но вот она уже прикоснулась к тайне смерти, и ее одежды, руки, лицо потемнели.  Что мы и видим в сцене слева. Саломея – покорная дочь. Наклон головы тому свидетельство. Она сама – жертва. Недаром потом она придет к раскаянию.

А сейчас ее ужасный дар поразил всех. И если музыканты на левой стороне фрески еще играют в духовые, сопровождая танец. То группа справа уже полностью отражает эмоции присутствующих на происходящее. Девушке в углу стало дурно. И молодой человек подхватывает ее, готовый увести с этого страшного пира.

Позы и жесты гостей выражают отвращение и ужас. Руки поднялись в отторгающем жесте: “Я в этом не участвую!” И только Иродиада удовлетворенно-спокойна. Она довольна. И указывает, кому передать блюдо с головой. На своего мужа Ирода.

Несмотря на шокирующий сюжет, Филиппо Липпи остается эстетом. И даже Иродиада прекрасна.

Легкими контурами художник очерчивает высоту лбов, стройность ног, мягкость плеч и изящество рук. Это тоже придает фреске музыкальность и танцевальные ритмы. А сцена справа – как пауза, резкая цезура. Момент внезапной тишины.

Да, Липпи творит как музыкант. Его работа абсолютно гармонична с музыкальной точки зрения. Уравновешенность звучания и тишины (ведь ни у одного героя не открыт рот).

Для меня эта работа Филиппо Липпи так и осталась до конца не разгаданной. Кто же этот властный мужчина слева?

Скорее всего, это стражник. Но согласитесь: слишком величественная фигура для обычного слуги.

Может это Иоанн Креститель в славе?

А если Ирод, то почему он так велик? Ведь не из-за статуса и уж тем более не из желания соблюсти законы перспективы ему приданы такие величественные черты.

А может художник ищет ему оправдания? Или его молчаливой суровостью обвиняет всех, кто поддался искушениям и не смог устоять. В общем, есть о чем подумать…